Мария Мелех - Сны Бога. Мистическая драма
Этот дар стал залогом моего нынешнего счастливого безумия. Он раскрывался передо мной постепенно, и я отбрасывал в сторону грубую оберточную бумагу, добираясь до более тонких и прозрачных одежд. Сегодня я могу в пять секунд вернуться в любую точку Вселенной, случайно открытую мной в сновидениях. А когда-то все началось со смутной догадки, переросшей во внезапное озарение.
Однажды во сне я забрел в лес, спиной к которому стоял наш дом. Дабы проверить точность изображения, отыскал в нем одно из своих любимых деревьев – дуб с довольно большим дуплом, в котором еще пару лет назад я сам мог поместиться. Крученые корни, выпирающие из земли, как жилы из натруженных ног, позволяли дотянуться до этой норы, и ее темный провал заставил меня задуматься: а что, если…
Тут я позволю себе сделать отступление и пояснить: вполне возможно, что все знакомые мне абрисы, предметы и ощущения я не «находил», а создавал в новой реальности сам, проецируя их из своего сознания, уже знакомого с ними. Но это, согласитесь, было бы весьма скучным объяснением, в которое мне не очень-то хочется верить, ибо я, сколько ни стараюсь, не могу припомнить, где и когда подглядел столь нежные подробности своего любимого сна, как родимое пятно, украсившее цветком лилейное плечо, да пара родинок – последних указателей, оставленных Создателем уж совсем вблизи ворот рая.
Но мы оставили старый дуб в августовском лесу. Хорошенько подумав, я пошарил в кармане вдруг обнаруженных на себе джинсов, и вытянул оттуда пустую обертку жевательной резинки. Конечно, было бы неплохо вручить мятный подарок самому себе, но для метки годился и кусочек фольги. Скатав из него шарик, я аккуратно уложил его в удобную выемку на дне дупла – теперь ни космический ветер, ни мохнатые зеленые чудовища из глубин воображения не могли бы так легко найти мой секрет.
Кажется мне, или в следующие ночи я далеко не сразу вспомнил о своей задумке? Как бы то ни было, я затем отыскал дерево – кстати, погодные условия и густота ночного мрака всегда соответствовали «действительности». Запустив пятерню в опасный провал дупла (вообще-то, там могло оказаться что и кто угодно, как вы сами понимаете), я с восторгом нащупал колючую плоть серебристого комка. На какое-то время это место стало для меня главным тайником, в котором я, не слишком чистый на руку озорник, прятал свои маленькие драгоценности, позаимствованные или откровенно утащенные из чужих миров.
Рассказывая о детстве, я не могу пройти мимо еще одной удивительной находки. Я постараюсь придержать свое взрослое сознание и не давать ей точных определений, отраженных во множестве религий и учений – предостерегавших от нее, или же, наоборот, поощрявших. Вы можете сами составить необходимые вашим страхам суждения.
Однажды, успешно зависнув между явью и сном, и с удовлетворением почувствовав ладность и сработанность панели управления, имеющейся в моем мозгу, я хотел было направить свой астральный (ну вот, не удержался от терминологии) корабль в интересующий меня дом, в котором жила приглянувшаяся мне девочка. Как вдруг, с болезненным испугом и неприятным подвохом, меня выбросило на поверхность, и я резко распахнул глаза. Только что я висел над дорогой, ведущей меня к цели, но внезапно она скрылась из виду, загороженная невесть откуда взявшейся, со скоростью звука приблизившейся ко мне, беспощадной, бессмысленной, бездушной тварью с отвратительным лицом. Светлая картинка сменилась безобразным изображением, напугавшим меня. Это выглядело, как если бы кто-то просто сунулся к самому вашему носу, уставившись прямо в глаза. Тогда в памяти вспыхнула та дневная дрема, с которой и начался мой интерес к потустороннему.
Было это именно то существо, или какое-нибудь другое? Тогда это беспрестанно волновало меня – ребенка, решившего, что он столкнулся с настоящим врагом. Сейчас, как мы все понимаем, это уже не так важно.
Но я не мог отступить, какой бы силы страх не овладевал моим детским сердцем. Не мог позволить себе воспринимать эту тварь, как злобного сторожа, охранявшего от меня уже полюбившиеся тропинки, луга, леса и чудесные замки. Там, за его рожей, представлявшей омерзительную пародию на человеческое лицо, оставался мой мир. Выйти сражаться за него, заточив игрушечный меч? Тренироваться в стрельбе из лука? Попросить отца показать безошибочный боксерский удар? Все это означало бы панику. Я, как всегда, решил одолеть его упорством и молчаливым бесстрашием.
Вновь погрузившись в сон, я увидал его. На сей раз, неимоверным усилием воли, я удержался, вцепившись в тонкую ткань астрального света. Существо не исчезало, но и не причиняло мне вреда. Страх уходил, а вместе с ним преобразовывалась и личина неизведанного. Да, оно по-прежнему было недочеловеком, но угроза и безобразие словно смягчились в безумном взоре и искривленных чертах. И тогда я спросил его: «Кто ты?» Ухмыляющееся молчание запредельного было мне ответом. Я не отступал. «Зачем ты здесь?» Та же реакция. И тут включилась моя врожденная наглость. «Знаешь что, – заявил я, – мне нужно к Хельге, она новенькая в нашей школе. Веди меня, если уж загораживаешь путь!»
Следующее мгновение было совсем другим. Страшная личина исчезла, как по волшебству, словно распавшись на атомы – но из них соткалась новая реальность, и я стоял перед дверью в комнату, в которую так хотел попасть.
В течение всех этих лет я время от времени пользовался услугами странных и корыстолюбивых существ, сторожащих дорожки иных миров. Не всегда мне хватало сил, чтобы самому переместить себя на другой конец галактики или новый виток временной спирали, и тогда помогали они. Постепенно я разобрался в их повадках и стоимости услуг, но, несмотря на знакомство с христианской религиозной традицией, предпочитал не задумываться о последствиях. Долгие годы мне казалось, что я успешно справляюсь с их алчностью. Моя жизнь была под контролем, и пусть радость неизбежно сменилась обычной любовной горечью – я не замечал страшных симптомов, ведущих на прием к экзорцисту. И только в последние месяцы… Впрочем, об этом пока рано рассказывать. Я и так подозреваю каждого, кто прикоснется к моей тайне, изложенной здесь, в ханжестве и пособничеству инквизиции. Люди любят выискивать в других признаки болезни, ненормальности или одержимости, не подозревая об одном из самых главных секретов человеческого бытия: нас, самих по себе, чаще всего и не существует, а дух Святой стяжают только избранные. Это заставляет задуматься, не так ли?
Пожалуй, я на время приостановлю свой рассказ о постижении сновидческих вселенных. Этих драгоценностей уже хватит, чтобы оплатить дальнейший путь, а за остальными мы будем сворачивать на обочину по мере надобности. Здесь я могу добавить лишь то, что обычно входит в обязательный курс практической магии: несколько слов об искусстве намерения. Прекрасное состояние желания, сплетенного с уверенностью и бесстрашием. Готовность получить и потерять, не прикоснувшись. Умение жаждать и освобождаться от пут зависимости. Элементарная формула – «Хочу, значит, будет. Ибо достоин». Достоинство идет по разной стоимости – у каждого своя, и за все приходится платить. Но об этом не принято говорить в начальных классах столь популярной ныне Академии волшебства: иначе учиться в нее придут одни лишь злодеи и, как ни странно, атеисты.
Что такое «намерение», я случайно понял, когда несколько недель подряд мечтал перед сном о ярко-зеленом велосипеде, подмигнувшем мне хромированным звоночком из витрины местного магазина – и этого было достаточно, чтобы я влюбился. Через месяц родители, которым я, ведомый любопытством экспериментатора, ни словом ни обмолвился о своем желании, спросили меня во время обеда – не хочу ли я присоединиться к той огромной стае отважных мальчишек, что летят по улицам, взметая клубы пыли, на своих железных конях? С учетом, разумеется, того, что я буду делать это в стократ осторожнее. Я просиял глазами и молча кивнул, чтобы наверняка не спугнуть магию.
На следующий день отец уже учил меня кататься на велосипеде, придерживая сзади за кожаный круп седла, и однажды попросту отпустив. Я проехал в одиночестве двадцать метров, а потом сообразил, что не слышу шуршащих шагов позади. Оглянулся, и тотчас же свалился от удивления и испуга. Отец стоял поодаль и счастливо смеялся. С той поры я умел летать на этой чудесной машине детства, ловко поворачивая руль и чувствуя педали, как продолжение тела. Велосипедными прогулками по родному городу я не брезгую и по сей день, несмотря на уже упоминавшуюся коллекцию автомобилей.
Повзрослев, я интуитивно ощутил силу излучаемого мной намерения, и тесно переплел его с практикой сновидений. С каждым годом я достигал все больших успехов в контроле за своим сознанием и выстраивании сновидческой реальности. Я знал, что многие используют визуализацию, как метод достижения целей, но усовершенствовал ее, перенеся процесс в ткань управляемых сновидений. Во мне проявилось внутреннее знание, шепнувшее, что концентрат энергии, образуемый при воплощении желаемого во сне, многократно превосходит по мощи поле, создаваемое мозгом при простом сеансе целенаправленного мечтания. Но достичь таких высот было непросто. Хотя во мне живет стойкое убеждение: если бы подобные открытия произошли со мной во взрослом возрасте, было бы гораздо труднее научиться всему этому. Будучи ребенком, я воспринимал это обучение не как мучительную жажду тайных знаний и власти над жизнью – как это происходит со взрослым человеком, а как увлекательную игру, путешествие по другим мирам, вдруг обнаруженным мной.
